14 августа исполнилось бы 83 года ученому-фольклористу, профессору Ибрагиму Дахкильгову. Его помнят в научной среде как человека образованного, компетентного и принципиального в вопросах науки, высокоинтеллигентного в общении с окружающими, мудрого наставника.

Дахкильгов Ибрагим Абдурахманович родился 14 августа 1937 года в городе Орджоникидзе (Владикавказ). Ребенком оказался в Казахстане, когда наш народ был выслан по надуманному обвинению в 1944 году. До поступления в 1957 году в Чечено-Ингушский государственный пединститут работал штамповщиком алма-атинского завода «Эмальпосуда». В 1962 году с отличием окончил пединститут. С этого года и до самой смерти беспрерывно работал в высшей школе, сначала в Чечено-Ингушском госуниверситете, с 1994 года — в Ингушском госуниверситете, затем возглавил Ингушский НИИ гуманитарных наук имени Чаха Ахриева.

За годы научной и творческой деятельности прошел путь от ассистента до профессора. В 1987 году Ибрагим Дахкильгов был удостоен почетного звания «Заслуженный деятель науки Чечено-Ингушетии», в 1997 году — звания «Заслуженный работник образования Республики Ингушетия». В 2001 году ему было присвоено звание «Почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации».

Он является автором государственного флага Ингушетии. Деятельность профессора была многогранна. Он являлся писателем, ученым, литературоведом и фольклористом, просветителем, общественным деятелем.

В октябре 2013 года газета «Ингушетия» опубликовала материал под заголовком «Труд жизни Ибрагима Дахкильгова», в котором говорится о монографии профессора «Ингушский нартский эпос». К 82-летию ученого мы возвращаемся к этой статье и публикуем ее с некоторыми сокращениями.

«В Нальчике вышла в свет монография профессора Ибрагима Абдурахмановича Дахкильгова «Ингушский нартский эпос». Труд жизни ученого, который заслуживает отдельного внимания. Вероятно, сразу же тут возникнут вопросы, почему эпос именован ингушским и почему не назван только нартским? Отвечая на эти вопросы, автор пишет, что объектом его исследования является именно ингушский эпос.

Второй вопрос — терминологического характера. Со ссылкой на Чаха Ахриева (1872 г.) профессор отмечает, что термин «нарт» является принадлежащим к эпическим понятиям, а имя ингушского племени «орстхой» является понятием этническим. Ранее имевшее место сравнивание этих совершенно разных понятий было ошибочным. Этому вопросу в монографии посвящен специальный раздел «Нарты, орстхойцы».

Своеобразной является и композиция этой монографии. Если исследователи версий нартского эпоса в таких случаях начинали с исследовательской части и лишь затем приводили сами тексты, Ибрагимом Дахкильговым тут употреблен обратный порядок: сначала идут тексты и потом вслед за ними дано исследование. Такой порядок автор монографии объясняет тем, что «сделано это из соображения, что, ознакомившись с текстами, легче будет освоиться с их исследованием».

Представляется, что такой подход является более рациональным. Правильно отмечено, что основой таких исследований являются именно тексты — народные сказания. Они составляют базисную основу. Разглагольствовать о нартском эпосе, не имея в наличии добротных текстов, является пустой затеей. Ибрагим Дахкильгов долгие годы (50 лет) занимается записью и исследованием нашего фольклора. Широко известны его книги «Мифы и легенды вайнахов», «Исторический фольклор чеченцев и ингушей», «Мудрые наставления наших предков», «Ингушские сказки, сказания и предания» и другие. Наконец, осуществленный под его руководством десятитомный проект «Антология ингушского фольклора» — большое достояние нашей культуры.

Немало новых ингушских нартских сказаний записано им самим. Использованы в монографии публикации сказаний прошлых лет. И в-третьих, привлечены записи и публикации последующего периода, осуществленные М. Льяновым, М. Матиевым, А. Долгиевой, А. Садулаевым и др. В итоге, в монографию вошли 107 текстов исключительно нартских сказаний. Таким их обилием наша фольклористика может гордиться. На такой солидной базе осуществленное исследование имеет глубокий и всесторонний анализ. Потому-то наш исследователь сначала заложил прочный фундамент из текстов, затем приступил к их изучению.

Тексты двуязычны (на ингушском и русском языках), что облегчает их освоение и привлекает более широкую аудиторию читателей и исследователей. Все тексты подвергнуты комментированию, что также облегчает их освоение. В исследовательской части рассмотрены вопросы жанровой характеристики эпоса, роль ингушской мифологии в формировании ингушского (и не только) нартского эпоса. Отдельные главы посвящены центральным образам эпоса — Соска Солсе, Патарзу, Села Сате и другим героям.

Самостоятельными параграфами даны разделы «Гибель нартов», «О нартских памятных местах Ингушетии». Записью и изучением нартского эпоса в дореволюционный период занимались Чах Ахриев и Башир Далгат. Уже в советское время к этой работе подключились Х. Осмиев, Х.-Б. Муталиев, Д. Мальсагов и др. Возникла возможность создавать монографические исследования по ингушскому эпосу, результатом чего явилось издание монографий по этой теме А. О. Мальсаговым и У. Б. Далгат в 70-х годах прошлого века.

Ибрагим Дахкильгов отдает дань уважения их ценным работам. Вместе с тем работы по записи нартских текстов и по их изучению не являлись законченными. Много еще было тут «темных» мест. Историческая судьба нашего народа в советский период была весьма трагической. Сначала нас лишением своей государственности и ее столицы присоединили к Чечне, а затем еще и депортировали на многие годы в отдаленные края с надеждой на физическое вымирание и культурную деградацию. Такая же участь ожидала и сосланных чеченцев, балкарцев, карачаевцев и другие народы.

В эти годы большим пустоцветом стала раздуваться скифо-сармато-аланская мифическая карта. Будто бы эти степные люди, этнические и культурные особенности которых покрыты мраком, явились культуртрегерами и благодетелями, одарившими дикие кавказские народы своими эпическими достижениями.

Эту идею даже подхватил известный французский академик Жорж Дюмезиль. Но более известный кавказовед Евгений Крупнов, научная деятельность которого началась именно в Ингушетии, а затем продолжилась по всему Кавказу, изучив кобанскую (т. е. древнеингушскую) и майкопские культуры древности, сделал методологически глубоко обоснованный вывод, отразившийся в ряде его работ. Великий исследователь не раз в них отмечал, что культура носителей нартского эпоса морфологически едина и основополагающая, что не надо корни эпоса искать на стороне, что они являются сугубо северокавказскими, а нартский эпос — исконно северокавказское творение. Представляется принципиальным теоретическое обоснование автором монографии ингушского эпоса именно как нартского.

Это обоснование нашло свое отображение в главе «Нарты, орстхойцы». Существовавшее ранее смешивание эпического понятия «нарты» с этническим именем «орстхой» было неверным, что еще в далекие времена подметил Чах Ахриев. Ибрагим Дахкильгов, к примеру, в имени Сеска Солса находит корни и митраизма и христианства. Сказанное подтверждается не только самим анализом, но и наличием святилища Сеска Солсы (даны две фотографии) и выводом о том, что восхваление этого героя у ингушей доходит до самой его добровольной кончины, тогда как в версиях других народов сами нарты коварно убивают своего предводителя. В связи со сказанным возникает вопрос, у какого народа этот герой является первичным и наиболее идеальным? Напрашивается ответ — у ингушей.

Примечательно предстает и нарт Петарза. Автор приводит ингушское сказание, в котором он (Петарза) сначала пытался сгореть в огне, что было безуспешным, затем — утонуть в реке, чего сделать ему так и не удалось. Тут автор монографии замечает, что в результате этих двух действий герой стал стальнотелым, однако весь его нательный волос выгорел. По-ингушски такой волос называется «петар». Также имеется еще в нашем языке отрицательная частица «за», которая ставится в конце слова (дегаза, чамаза и т. д.). Сочетание «петар» и «за» вполне естественно дает имя «Петар + за» — безволосый.

Имя другого нарта Ачамза (вспомним курган вблизи села Экажево), по нашим сказаниям и по эпосу других народов звучит как Ачамаз. Ибрагим Дахкильгов довольно убедительно утверждает, что слово «Ачамза» состоит из двух основ: «аьча» — растолочь, разбить, и «за» — отрицание, что в сумме дает понятие «неразбиваемая» — вполне подходящее имя Ачамза-боарз. Ингушское «Ачамза» в версиях соседних народов стало собственным именем какого-то музыканта и певца. Такое превращение еще нуждаются в исследовании.

Имя нарта Нясар в разной огласовке имеется во всех версиях Нартиады, но полнокровным героем он предстает именно в ингушском эпосе. Как-то Ибрагим Дахкильгов в своей книге «Начало Назрани» возвел имя Наьсар к основам «наьначе» (родное место) и «сур» (военная стража). В итоге «наьсур» — родная крепость — вполне подходящее имя к высокому мысу, расположенному в дефиле рек Сунжи и Назранки. Ингушский топоним Наьсаре звучит и в отдаленном балкаро-карачаевском эпосе. Наьсар — самый интимно близкий к нашему этносу герой.

В Нартиаде имеется герой Киндий Шоа. По замечанию автора монографии, личное имя этого героя «Шоа» весьма сближается с ингушским названием льда «ша». Ведь еще до революции неким Висковатовым было опубликовано сказание, по которому герои ингушских сказаний были вскормлены льдом горы Казбек, в частности семеро братьев, превратившиеся в созвездие «Большая медведица» («Ворх1 веший седкъий» или «Дарза къонгаш»). Почему бы не предположить, что имя ингушского героя Киндий Шоа восходит к ингушскому названию льда «ша»?..

Трудно осветить весь огромный круг проблем, рассматриваемых в этой монографии. Ее надо вдумчиво читать и при этом вникать в эрудические знания истории, религии, эпосоведения. Можно сказать, что этот многолетний, кропотливый труд сродни подвигу в нашей культуре. Ибрагим Дахкильгов обосновал и застолбил наше великое художественное, традиционное прошлое".

Автор публикации:  Хусен Плиев